Галерея «PORTMAY»: Олег Подскочин «Призрак атаки», посвящается 65-летию Великой Победы, 22 июня 2010 года — 22 июля 2010 года

Древо русской войны

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты.
На живых порыжели от крови и глины шинели,
На могилах у мёртвых расцвели голубые цветы.
Семён Гудзенко «Моё поколение»

Олег Подскочин. Берлин, 9 мая 2010

Олег Подскочин — художник большого стиля, но не в узко советском понимании этого определения, а в свете классического искусства, которому он остается верен с юности по сей день, правда, его следование традиции обогащёно новейшими художественными открытиями 20 века. А другая важнейшая, содержательная, сторона его стиля — это имперское мировоззрение, которое всегда, так или иначе, отражалось в отдельных работах, графических и живописных сериях и персональных выставках. Давний и страстный поклонник истории, а в определённой степени и приверженец идей и культуры великих империй, — от древнего Рима до Третьего Рейха и Советского Союза, он в своём творчестве стремится воплотить в конкретных сюжетах и образах узловые моменты исторических эпох, центральные фигуры тех или иных великих событий, увидеть их философскую основу. Соединить, сплавить в одном произведении разделённые столетиями времена и эпохи — задача, казалось бы, невыполнимая, если бы не магический реализм автора, найденная им личная манера письма и кодирования образов. Используя матрицу библейской или античной мифологии, привлекая творчество старинных мастеров, подключая собственное воображение, он превращает конкретную историческую тему, будь это гибель Римской империи или Великая Отечественная война сначала в сложный творческий замысел, а затем, в процессе работы над полотном, в необычную, зачастую фантастическую живописную метафору, отмеченную присутствием трагедии и тайны.

Тема войны, а точнее сказать, её кровавый облик, её жестокая, но возвышающая дух поэзия и музыка, созревали в творчестве Олега Подскочина давно. Собственно говоря, тема исторической катастрофы, которой на протяжении веков и оборачивались масштабные войны, среди которых Вторая мировая не имеет себе равных, может быть, вообще главный нерв его творчества. Война, при всей её бесчеловечности, когда во фронтовую мясорубку отправляются страны и народы, не только обнаруживает в человеке зверя, но и пробуждает дух — это вершина трагического испытания человеческой души, момент её гибели, или очищения. Война ставит перед человеком и целыми нациями не только насущные проблемы спасения, выживания, поражения или победы, но и экзистенциальные, последние вопросы бытия: жизни и смерти, верности и предательства, любви и долга, памяти и прощения... А сердце художника всегда тянулось к искусству именно такого рода — живущему высокой трагедией, поэзией истории и мифологии, проникнутому напряжённой философской мыслью.

Можно сказать, первым реальным подступом к этой персональной выставке «Призрак атаки» стала для автора их совместная с Сергеем Дробноходом выставка 2002 года «Когда мы вернемся домой», посвящённая Дню Победы. В сегодняшний состав экспозиции включены и работы той поры — это триптих «Брошь моей мамы» и диптих «Молчание золотого поля». Картины, безусловно, знаковые и для творчества Подскочина в целом, и для выставки тем более. Автор, не оглядываясь на изъеденную иронией и беспамятством современность, ставит в центр этих произведений женщину, возрождая образ именно родины-матери, родины-жены и родины-невесты в традиционном сакральном значении.

В триптихе — это тонко и нежно прописанный портрет матери, зажатый с обеих сторон немецкими танками, в другом произведении — одинокая фигура девушки, сидящей на поле битвы сияющего золотисто-охристого цвета, со сломанным цветком чертополоха в руке. Надо сказать, что чертополох в немецкой культуре издавна олицетворяет саму Германию, еще Альбрехт Дюрер один из своих ранних автопортретов написал с чертополохом в пальцах. В картинах Подскочина чертополох забивает траки немецких танков и прорастает на касках солдат вермахта, которые поистине призраками атаки — то ли прошлой, то ли будущей — затерялись на поле боя. И тот же чертополох, сбившийся в шары, ставший перекати-полем, гуляет в пространстве России — вчерашней, сегодняшней, будущей. И вот какую мысль рождает выставка: советские и немецкие солдаты, уложенные войной в золотое русское поле, или закопанные в суглинок Восточной Пруссии, как ни взгляни, стали земляками, потому что лежат в одной земле. Как однажды заметил в своих размышлениях о войне Виктор Астафьев, автор потрясающего военного романа «Прокляты и убиты»: «Перед Богом все мертвые равны».

В новом веке, когда Россия отмечает 65-летие Великой Победы, просто необходимо взглянуть на минувшее без святой для военной поры ненависти, без предвзятости, самообмана и лживости во всех смыслах, с пониманием того, что время не только лечит раны, но и просветляет багровую тьму прошлого. Ветхозаветный Екклесиаст говорит: «Время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру». Два великих народа, две империи, от исхода битвы которых зависели судьбы мира, предстают на выставке не просто как враги — нацизм против коммунизма, или русские против немцев, а как две силы, втянутые в Апокалипсис Второй мировой некой надмирной волей. А значит, и страдания поровну, пуля или осколок на равных — и смерть одна. Как сказал другой писатель — фронтовик — Григорий Бакланов, в повести «Навеки — девятнадцатилетние»: «Сворачиваешь папироску и не знаешь, суждено ли тебе её докурить: ты так хорошо расположился душой, а он прилетит — и накурился...» Ясно, что подобные чувства испытывали и немцы, сидевшие в противоположных окопах. И Олег Подскочин, чья выставка поднимает художественное осмысление Великой Отечественной, да и вообще войны, на новый философский уровень, ясно это осознает. Отсюда и внимание — внимание именно художника — к образу врага, отсутствие присущей советскому искусству карикатурности, а наоборот, глубокое, прочувствованное понимание того, что «на войне как на войне» — у каждого солдата, независимо от того, какая военная форма на нём, в душе горит и ненависть к противнику, и страстное желание выжить. Ведь всерьез о правде войны, о сердце и душе солдата на фронте, да ещё с подлинной художественной силой в русском искусстве не так уж много сказано и до сих пор, только поэзия, в том числе и военных лет, поднималась до леденящих высот, как, например, в стихотворении Ионы Дегена:

Мой товарищ в предсмертной агонии.
Замерзаю. Ему потеплей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.

Собственно, вокруг картин с первой военной выставки, благодаря эмоциональному и эстетическому заряду, заключённому в них, за семь прошедших лет и выстроилась архитектура «Призрака атаки». Подтянулись работы девяностых годов — излучающие метафизическую тревогу натюрморты, оказавшиеся близкими по духу военной серии, и были созданы новые произведения, в том числе центральные — «Июньское утро» и «Призрак атаки», задуманные автором еще в 2006 году в китайском Шеньжене. Обе эти масштабные работы, тоже образующие своего рода диптих, в сердцевине сюжета которого опять же находится образ женщины, выполнены с уверенным, вдохновенным мастерством, когда конкретные исторические образы превращаются в символ неотвратимой трагедии, исполненный любви, печали и сострадания. И спящая молодая женщина, окруженная млечным, сиреневым созвездием июньского последнего предвоенного утра, и двое влюблённых, покрытых длинными, цвета поля золотыми шинелями с кровавыми отблесками грядущей атаки, что прощаются пред боем, — все это вечные герои войны. И как пронзительно, кровно перекликается с картиной Подскочина «Призрак атаки» знаменитое стихотворение Семена Гудзенко 1942 года «Перед атакой»:

Когда на смерть идут, — поют,
а перед этим можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою —
час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг
и почернел от пыли минной.
Разрыв — и умирает друг.
И, значит, смерть проходит мимо.

Примечательно, что память о Великой Отечественной, духовное осмысление темы, её проживание и формирование замыслов конкретных произведений сопровождали художника все эти долгие годы, не оставляя даже в Поднебесной. Мне думается, что это связано прежде всего и напрямую с личной памятью автора, его собственной родословной, его национальным чувством русского человека, его дедами, которых мы видим в картине «Мой дед Павел Петрович и брат его Фёдор Петрович». Холст написан в аскетичной реалистической манере, с остро переживаемой почти документальной правдой, но вместе с тем с мощной эпической обобщающей силой образов этих стариков, стоящих в своих чёрных костюмах на краю перрона, рядом с железнодорожными путями на окраине Грозного. Тёмные фигуры дедов, у одного из которых на лацкане пиджака мерцает орден Красной звезды, с резко индивидуальными, портретными лицами, возвышаются как групповой монумент военного поколения, поколения победителей, как материализованная в живописи память самого художника.

Вместе с дедами на выставке возникает образ Грозного, города, где прошло детство художника. Здесь можно упомянуть такие работы как «Старый тополь», «Футбол 1942 года», «Тревожные огни», «Подстанция в грозу»... Грозный в работах автора — это окраина империи времён упадка и сна, уголок детского рая, озарённого золотыми лучами. Но в каждой картине Грозненской серии живёт предчувствие совсем другой грозы, той, что обратила его в руины во время русско-чеченской войны, среди которых ещё долго будут возникать призраки атаки. Так метафора войны на выставке начинает оживать и тревожить всё новыми мотивами, она разрастается во времени, проникает в современность, принимая очертания мифического древа русской войны.

И, конечно же, что весьма органично для творчества Подскочина, метафора войны на его выставке уходит своими корнями в библейскую почву. Триптих «Мелодия для Марии» и картина «Четыре всадника» обращаются к библейской поэзии, её откровениям и пророчествам, её жертвоприношениям и плачам, но в то же время в этих работах пунктирно обозначена история человечества — деталях, ассоциациях, перекличках образов. И четыре всадника Апокалипсиса исчезают на горизонте над морским ландшафтом с проливами и островами, похожими на акваторию Владивостока, увиденную с Орлиной сопки. И это тоже окраина империи, где из библейских глубин неумолимо поднимаются слова «Откровения Иоанна Богослова»: «И когда Он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри. // И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч».

Олег Подскочин в современном искусстве не только Приморья, но и Дальнего Востока — фигура отдельная. Его творчество, где постклассицизм самым экстравагантным образом переплетён с элементами, художественными формами экспрессионизма, сюрреализма, пропитан имперскими идеями и мировой мифологией, представляет собой явление, подобное двуликому Янусу, который смотрит и в прошлое, и в будущее. Это трудная для художника позиция, потому что именно в настоящем такое интеллектуальное искусство, фантастическое по форме, трагедийное и философское по содержанию, способно подчас вызвать глухое непонимание расслабленных зрителей. Но темперамент и ясное понимание своего долга, предназначения и целей всегда его поддерживали и заставляли предпринимать весьма неординарные творческие шаги.

И выставка «Призрак атаки», на мой взгляд, не только живой, героический и красивый венок, положенный им в подножье Великой Победы, но и смелый, гражданский поступок, сродни творческому подвигу. Одна из самых выразительных работ выставки — это «Полевой цветок», где на политом кровью поле русского боя, которую время обращает в золото, вырастает фантасмагорический цветок растерзанной человеческой плоти и разодранного железа танков и орудий, слитых воедино. Наверное, об этом поле писал поэт-фронтовик Арсений Тарковский: «Земля прозрачнее стекла, / И видно в ней, кого убили / И кто убил: на мёртвой пыли / Горит печать добра и зла. / Поверх земли мятутся тени / Сошедших в землю поколений. / Им не уйти бы никуда / Из наших рук от самосуда, / Когда б такого же суда / Не ждали мы невесть откуда».

Александр Лобычев
Арт-директор галереи «PORTMAY»

Галерея «PORTMAY». Адрес: Владивосток, ул. Алеутская, 23А.
Телефон: +7 (4232) 302-493, 302-494.
URL: www.portmay.ru
Галерея работает без выходных с 10 до 19. Вход бесплатный.