Приморская государственная картинная галерея: Андрей Камалов (1955 — 2002) «Ars longa, vita brevis», 15 октября — 15 ноября 2010 года

Андрей Камалов. «Автопортрет»

Выставочный зал:
г. Владивосток, ул. Алеутская, 12

15 октября (пятница) 2010 года в 16:00 Приморская государственная картинная галерея представляет очередную выставку живописных и графических работ известного приморского художника Андрея Камалова в рамках проекта «Ars longa, vita brevis». Выставка знаменует первые практические шаги в создании мемориально-художественного музея мастера.

Масштабы видения Андрея Камалова

В 80-е годы XX века Андрей Камалов создал серию «Раковины», которую впервые представил на своей персональной выставке в Подмосковье на творческой даче «Челюскинская». В течение 20 лет он вкладывал в эту серию все новые и новые работы. Художник нашел особый принцип отражения материала: раковины приобретали то форму древнего ковчега, то образ вавилонской башни, то профиль инопланетной конструкции. Они переливались нежным перламутром, драгоценными блестками осколков разной величины, сопоставляющих целое и разбитое, большое и малое, монументальное и микроскопическое, миниатюрное. В мире А.В. Камалова всему находилось место. В зависимости от того, какая точка зрения выбрана, какой применен масштаб — вырастает образ: или из области обыденного или из сферы фантастического, мифического, мифологического, символического. Раковины приобретают многосмысленность и объемность в значениях, будоражат воображение зрителя, потрясают его творческую активность.

Вот «Отшельник». Что это? Какое-то старинное капище? Городище? Некое обиталище? Или краб-отшельник? Автор дает простор свободному воображению, от себя подсказывая, направляя, но не закрывая ряд ассоциаций, не ограничивая их. Вот почему всегда находится ракурс, открывающий свежее прочтение, смысл, просматривающийся из глубины.

Этот путь художника, взыскующего многоликую истину, виден в его цикле «Братушки — философы» (1997—2002). В собратья он выбирает Диогена, Канта, Шопенгауэра, Ницше, Чжуана-Цзы, Бергсона. На очереди были Платон, Сократ, Пифагор. Андрей Камалов подбирает каждому философу функциональную символическую деталь: Диогену — бочку и фонарь, Канту — куб, Шопенгауэру — зонтик, Бергсону — канат, Ницше — песочные часы, Чжуан-Цзы — бабочку, Конфуцию — центр системы. Один ищет смысл бытия в аскетизме; другой — в мере вещей, в равновесии; третий — в своей воле; четвертый — в интуиции; пятый — в том, что бытие и мир представляется как эстетический феномен в вечности; шестой — в гармонии; седьмой — в порядке. А для автора их идеи — универсальные откровения. В них художник-философ обретает свой устой: в аскезе, в свободе воли, в интуиции, в чистом разуме, в гармонии, в порядке, в ощущении бытия и мира как эстетического феномена в вечности.

В графике 70-80-х годов XX века представлены разные жанры и разные техники: групповой портрет «Детдомовцы» (1982); пейзаж — «Полдень на острове» (1981), «Окраина» (1982), «Вечер» (1986), «Пейзаж» (1987); натюрморт — «Осенний натюрморт» (1986); автопортрет — «Автопортрет в зеркале» (1981) — офорт, монотипия, линогравюра, карандашный рисунок и т.д.

Главная, фундаментальная черта А.В. Камалова проявляется в смещенности масштаба пропорций: реальные размеры переведены в область фантастического. Вот крадется огромная кошка-охотник, тащит в зубах большущего лосося в тот момент, когда остров Сахалин накрыл тайфун «Филис», и хляби небесные разверзлись на землю, потоки воды залили все ямы и выбоины, рыба из рек шла на нерест в первую подвернувшуюся городскую канаву. Или в «Окраине», когда стебли облетевших и еще пушистых одуванчиков выше деревенских домов. Этот мир смещенных пропорций пронизан авторским поэтическим чувством. Лиризм одухотворяет фантастические картины обыденного ряда действительности.

В этом же ракурсе являются и триптих «Осколки» (холст, масло, 1990), пророчески предвестивший развал СССР.

Наконец, опыты художника в области керамики и малой пластической формы (настольной скульптуры) тоже знаменательны в плане смещенных пропорций, изображений на выпукло-вогнутых формах. В свой эксперимент Андрей Камалов вовлекает все новые и новые виды изобразительного искусства: и живопись, и графику, и керамику, и скульптуру.