Владимир Старовойтов. «Неотвратимость бытия, или записки спасённого. Сон с 7 на 8 ноября 2001»

С 7 на 8 ноября 2001 года. Меня знакомят с весьма пожилой дамой, откуда-то из 20-30-х годов. Рассказывают, что она очень близко знала Маяковского. Я взволнован и предчувствую что-то необычайное, какие-то такие детали из жизни поэта, которые нигде никем не описаны и которые способны перевернуть все хрестоматийные представления о нём.

Вечером я не выдерживаю напора впечатлений, не могу спать, и мой знакомый предлагает, несмотря на поздний час, отправиться в дом этой загадочной дамы, подозрительно похожей на Л. Брик. Мой знакомый намекает мне, что я там увижу и самого В.В. Он, видите ли, не был похоронен, а лежит вот уже 70 лет на диване в летаргическом сне.

— Как, почему об этом никто не знает?
— Да знают! Все, кому это положено знать. Сюда болтливые не приходят.

Пришли. Дама пишет акварелью белокрыльник. Приходу нашему нисколько не удивлена. В доме много детей — подростков-девочек. Её воспитанницы? Мне дают понять, что я могу пройти по коридору и заглянуть в дальнюю комнату. Я прохожу и вижу: в маленькой комнатке, во всю длину, на диване лежит лицом к стене большой седовласый человек, в правой руке, согнутой в локте, держит бутылку с водочной этикеткой «Московская» (бело-красная). За столом спиной к входу сидит и что-то пишет девочка.

Я отошёл от дверного проёма на несколько шагов и обернулся: опираясь на косяк, стоит В.В. Маяковский — высокий седой старик лет 75-80. Не очень-то и постарел. Как наш А. Белявский сегодня. Постоял немного и пошёл назад, лёг на диван и отвернулся к стене.

— Да, он вот так, ни слова не говоря, иногда встаёт. Постоит молча, не просыпаясь, и опять ложится. Как сомнамбула. Скоро уже целый век.

Мне это напомнило давнишний сон про отца. Как я его пытался оживить. Он тоже впал в летаргию.