Галерея «PORTMAY»: Валентина Арзамазова, персональная выставка живописи и графики «Трилистник сентября», 28 августа — 28 сентября 2009 года

При свете Яблочного Спаса

Может, завтра в предзакатном свете,
разглядев, почувствую и я,
что душа заполнена всем этим,
словно форма точного литья.>
Геннадий Лысенко

Валентина Арзамазова

Холсты и гуаши Валентины Арзамазовой, что бы они собой не являли, — улочку приморской деревни, погруженную в золотую дрему бабьей осени, или заваленную фиолетовыми сугробами января, оправленную скалами летнюю бухточку, или подтаявшие берега таежного ручья, дом с зеленой крышей, или голубые от инея копны сена, — напоминают сбор живописного урожая, набравшего силу, цвет и красоту. На работах автора словно лежит благодать августовских народных православных праздников — Медового, Яблочного и Орехового Спасов, когда природа наполняет воздух спелым светом, а плоды влажным пламенем сока. В это время особенно хочется поставить на стол горсть полевых цветов, подержать в руке багровое скрипучее яблоко, приподнять упавший от тяжести ягод куст малины, погладить горячий бок копны или шершавую спину прибрежного камня. Подобное чувство сопричастности вызывает и живопись художницы: мир словно просится в руки — он доверяет тебе, а ты ему. С глубокой правдой и нежностью об этом сказал приморский поэт Геннадий Лысенко:

... Есть мир и я, и это неделимо.
Есть мир и я. Есть яблоки с вином
и женщины опущенные веки,
и осень притаилась за окном,
как лучшее в хорошем человеке.

Действительно, в начале нового века персональные выставки Валентины Арзамазовой следуют одна за другой, представляя художника, вошедшего в зрелую пору своего дарования. А путь к столь весомым творческим результатам был, надо сказать, долгим. Она пришла к творчеству просто из жизни, которая никак не была связана с искусством, и впервые серьезно занялась техникой рисования и живописи в 1988 году на дизайнерских курсах Виктора Шлихта, талантливого и чуткого наставника многих художников Приморья. Повезло, можно сказать, Валентине Ивановне и в дальнейшем, когда она обрела единомышленников в Народной художественной студии при ДК железнодорожников во Владивостоке, славной своими традициями. Здесь ее учителями стали сначала Сергей Симаков, а затем Виктор Серов, которые хорошо видели и понимали природный дар своей подопечной, помогая ей овладеть профессиональными навыками художественного ремесла.

Но уже в первых, еще сохранившихся на сегодняшний день работах явственно видны отличительные приметы ее очень личной живописной манеры, только развившейся и укрепившейся с годами. Это сильный экспрессивный мазок, который уверенно лепит не только форму кувшина, дома, дерева, облака, но даже воды и ветра, это пластичный текучий цвет, обретающий полноту звучания уже в самом движении кисти по холсту или бумаге, и отсюда — праздничная декоративность и поразительная вещественность, осязаемость ее пейзажей и натюрмортов. Как раз тот случай, кода рука так и тянется, чтобы прикоснуться к живописной поверхности картины. Пожалуй, можно даже сравнить ее работы с изделиями гончара, только вместо глины художница использует масло и гуашь.

Стремление Арзамазовой не подражать окружающему миру, а воссоздавать его на холсте будто впервые, используя структуру и направление мазка, форму и рельеф изображаемых предметов, ее тяга к насыщенному плотному цвету, подчас в контрастном соседстве, когда зеленый и красный вспыхивают, соприкасаясь друг с другом, выдают ее плодотворную любовь к искусству великих французов эпохи модернизма, среди которых Ван Гог и Гоген для автора, пожалуй, в особом почете. А вообще ее творческому темпераменту близка традиция русских художников начала прошлого века из группы «Бубновый валет» — Петра Кончаловского, Ильи Машкова, Роберта Фалька и других авторов, которые буйно смешали на своей палитре открытия Сезанна, фовизма, кубизма, московские трактирные вывески, расписные игрушки, народный лубок и создали многоцветную и радостную русскую живопись серебряного века. В искусстве такого рода жизнь природы, бытие каждого отдельного растения, предмета, явления предстают во всей своей самостоятельности и самоценности. Как это происходит и в работах Арзамазовой: вот синее дерево, вот крепкая октябрьская тыква, вот открытая дверь деревенского домика, вот лепестки трилистника, то есть клевера, растения привычного, памятного всем еще с детства, но таинственного, символизирующего единение тела, души и духа, наделенного в народных поверьях магической силой, — они реальней художника и зрителя, они герои картины, они в центре мира.

Выставка «Трилистник сентября» в галерее PORTMAY на сегодняшний день для автора самая представительная и обширная. В ней нет торопливости, натиска, рассчитанных эффектов, а есть неуклонное и естественное движение к расцвету, так расправляется день ото дня свернутый в трубочку весенний древесный лист. Уже в самой ранней работе на выставке «Красные облака» 1994 года, словно в почке, заложена вся взрывная мощь ее колорита — приморская осень полыхает на холсте, озаряя оранжевым, красным и желтым все видимое пространство. И что удивительно — такое неистовое буйство открытого цвета вызывает не напряжение, не тревогу, а упоение этим осенним огнем, что перекидывается и на другие картины автора.

Причем это раскаленное сияние цвета не меркнет даже в зимних холстах Арзамазовой, написанных совсем в ином колорите, — холодном, полном темно-лиловых и фиолетовых тонов. Так, например, лаконичный пейзаж с одинокой избушкой и деревом, что называется «В конце ноября», излучает сумрачное настроение заснеженного вечера, но и он сверкает, подобно ледяному узору на деревенском окне. Таким же ночным, рождественским морозным светом притягивают ее натюрморты «Зимний вечер» и «Натюрморт с подсвечником», причем свет в них настолько ощутим, что, кажется, его можно собрать с холста и слепить, как снежок, в большую рождественскую звезду. В этих работах мерцают тайна, волшебство.

И об этом свойстве произведений Валентины Арзамазовой нужно сказать особо, хотя и трудно это сделать, поскольку приходится касаться понятий, лежащих вне конкретной изобразительной сферы. В ее творчестве, как мне видится, в гармоническое взаимодействие вошли два художественных начала — профессиональное владение приемами композиции и живописной техники и ясный, по-детски открытый взгляд на мир, когда математически и философски неразрешимая тайна бесконечной вселенной равна тайне робкого весеннего одуванчика, что упрямо пробился сквозь снег в картине художницы «Подснежник». Говоря иными словами, в ее произведениях наряду с живописным мастерством обитает дух и эстетическое обаяние сказки, примитива, народного, или, как принято говорить среди специалистов, наивного искусства.

Кстати говоря, именно художники «Бубнового валета» и создали в свое время русский примитив как художественное явление. Качество в современном искусстве, нашпигованном мертвой концептуальностью и приемами технологий, драгоценное, поскольку его не достигнуть ни профессиональным умением, ни дорогими материалами и оборудованием, ни усилиями ума, здесь вступают в силу душа и поэтическая интуиция автора. А уж любая подделка под истинное искусство примитива сразу же обнаружит в себе фальшь — так нельзя намеренно сделать детский рисунок или сочинить гениальные детские вопросы, на которые у взрослых, как правило, нет ответов — ум мешает.

Помимо живописных полотен, на этой выставке впервые в творческой биографии автора целый зал посвящен графике, гуашам, в основном совсем свежим, написанным в этом году. И в них присущее Арзамазовой своеобразие ее манеры обернулось новой стороной, поскольку, в общем-то кроющая, плотная гуашь на этих листах вдруг приобрела изысканность и прозрачность, заструилась тончайшими оттенками белого, охристого, бирюзового и зеленого, сохраняя при этом бархатную фактуру поверхности, где каждое пятно свободно — живет и дышит.

Ее гуашевые пейзажи — это половодье цвета, сверкающего и пахнущего деревенской окраиной, лиловой метелью, луговым разнотравьем, палой листвой и рыбацкими сетями, которыми обносят прибрежные огороды. Глядя на ее весенние работы, еще раз с наслаждением вспомнишь строки уже упомянутого поэта:

... Апрель со снегом краски растирает,
разводит на березовом соку.

А листы из серии «Морской берег» — голубые и медленные, как исчезающие в дымке острова, при всей пленэрной конкретности места и точности деталей вызывают в памяти образы чего-то утраченного и полузабытого, детских каникул в раю, что ли.

Александр Лобычев
Арт-директор галереи «PORTMAY»

Галерея «PORTMAY». Адрес: Владивосток, ул. Алеутская, 23А.
Телефон: +7 (4232) 302-493, 302-494.
URL: www.portmay.ru
Галерея работает без выходных с 10 до 19. Вход бесплатный.