Владимир Старовойтов. «Неотвратимость бытия, или записки спасённого. Похвала рисовальщику»

К выставке рисунков Валерия Ненаживина

Сегодня сырое, туманное утро. Не видно не только мыса Песчаного на том берегу залива, но и ближайших домов под сопкой, они плавают, как бледные театральные задники со смытыми рисунками каких-то улиц, стрельчатых окон и балюстрад. Трудно что-либо разглядеть — так плотен туман.

Серая, сырая, плохо проклеенная грунтовка — вот что такое сегодня пейзаж за окном.

Северное окно моего дома выходит как раз на Вторую Речку (район известный), где живёт мой друг, скульптор и рисовальщик Валерий Ненаживин. Его работы хорошо известны любителям пластики. Мемориалы, созданные им, давно и прочно вписались в архитектурный ансамбль города. Выдающийся памятник поэту и великомученику Осипу Мандельштаму, установленный в прошлом году, утвердил имя Валерия Ненаживина среди талантливейших художников современности.

Я не боюсь высоких слов, говоря о своём друге, потому что они продиктованы моей любовью к его искусству и знанием многотрудной жизни художника, освещённой радостью крепкой семейной дружбы.

Сейчас в галерее «Арка» проходит великолепная выставка. Валерий Ненаживин представил публике большую серию рисунков «Читая Бродского».

Исконное родство поэзии, музыки и пластики — давно доказанный факт, и нет нужды ещё раз подчеркивать это. Совершенно очевидно, что представленная мастером серия — это не иллюстрации к стихам, не книжная графика (хоть это и картинки, рождённые от чтения стихов). Это скорее рисованный аккомпанемент, а не иллюстрация. Вещи совершенно самостоятельные и самодостаточные.

Лёгкие, удивительно светлые, стремительные линии, драматичные и гротескные сопряжения масс. Скрежещущие сочетания вертикалей и диагоналей металлического каркаса. Разливы света и тени. Всё это выполнено молниеносным движением пера и кисти.

Пластические темы: гармония несочетаемого, метафорические гротескные слияния, взаимопроникновение мужского и женского, их бесконечные метаморфозы, столкновения и отражения одного в другом, мимолетные касания и стремительные пронзания. Здесь и только здесь все конфликты решаются единым росчерком пера. Вот почему художник свободен: он живёт и творит в той сфере, где всё возможно — все драмы жизни, все мировые проблемы решаются просто усилием творческой воли. Пластике дано то, что не дано слову — возможность одухотворить материю. Может быть, даже самому Иосифу Бродскому не дано было находить решения драматичнейших конфликтов жизни средствами лирической поэзии. Ибо слово поэта бесплотно. Оно возносится к Небесам легко и просто, унося наши вопли, молитвы, проклятия и благодарения Богу и оставляя грешную материю, враждебную самой себе, здесь, нам — художникам, архитекторам, скульпторам и рисовальщикам.

Рисунок — это первая и, может быть, самая дерзкая попытка обработать неподатливый материал плоти. Одухотворить его и приподнять над землей.

Кто держал карандаш в руках, кто пытался в рисунке передать своё видение предмета, тот знает захватывающую силу и упоительность этого процесса.

Здесь, на выставке, в неудержимом потоке рисунков, выходящих из рук мастера, предстают настоящие шедевры графики (удивительно, что это всего лишь ученическое стальное перо), представляющие собой как бы миниатюрный кукольный театр, где, однако, всё совершается всерьёз, раз навсегда и без переигровки. Одному Богу известно, какой труд стоит за этой лёгкостью.

Валерий Ненаживин, круглый, улыбающийся, кудрявый, всегда переполненный идеями, совершенный, как оплодотворённое яйцо, неисчерпаем и безграничен в пространственных построениях, но при этом исключительно лаконичен, даже скуп, как каменотес, в средствах выражения. Он не изобретает технологий, не ищет дорогих «заграничных» материалов, а берёт первый попавшийся лист бумаги, тушь, перо и рисует.
Весь секрет тут в его руке, привыкшей к предметам более жёстким, твёрдым и тяжёлым, чем перо. Это руки ваятеля, плотника, каменотёса, резчика. Им, может быть, привычней и милее держать топор, резец или сварочный электрод, чем беличью кисть. Но рука, обретшая уверенную силу и твёрдость в тяжких трудах скульптора, глаз, привыкший соизмерять объёмы больших масс, режиссировать реальный свет и тени, создавать выразительные контуры скульптуры и строить, строить — эта рука сохранила способность к полёту, она легка, нежна и трепетна при всей расчётливой точности глаза.

Движимый неудержимым инстинктом творчества и почти религиозным отношением к труду, Ненаживин и к жанру рисунка относится, по меткому выражению Виктора Фёдорова, как верующий к молитве. Как молитва всегда звучит в душе адепта веры, так истинный мастер возносит свою молитву, исполняя повседневный труд.

Рисунок, повторим про себя, — это основа основ пластических искусств, это записанный графитом, тушью, кистью, пером сам процесс мышления художника. Пока я рисую, я существую, и жива поэзия во мне.

Владимир Старовойтов
Владивосток, 2002

Метки: , , , , ,
Рубрика: Колонка художника
Дата публикации:

Всего просмотров страницы: 3 335

  • Facebook
  • Добавить ВКонтакте заметку об этой странице
  • LiveJournal
  • Мой Мир
  • Одноклассники
  • Blogger
  • Twitter