Владимир Старовойтов. «Неотвратимость бытия, или записки спасённого. Из разговора рембрандта и ученика, добившегося успеха»

Ученик: Мы как два континента, маэстро, сблизить нас невозможно.
Рембрандт: Всего лишь два острова, сынок, два острова в архипелаге.

29 апреля 2006 года. Поезд Владивосток — Москва подъезжал уже к Перми, оставалось менее суток до Ярославского вокзала. Народ в вагоне привычно почёсывался, посапывал, посасывал курево по тамбурам. И я был с народом. Дремал на нижней полке с книжкой в зубах. И вдруг удар — звонок: моя Евгенишна звонит, бьёт в колокола — Степан Арефин умер — поминай!

Мы виделись с ним 16 апреля, у меня уже был билет на Москву — Брюссель — Амстердам. Я уже сматывал Владивостокские удочки, сидел на рюкзаке и мысленно летел на родину Рембрандта.

Степан Фёдорович на стук в дверь мастерской ответил привычным «иду, иду», впустил меня, и мы недолго поболтали. Никто не собирался помирать. Да о болезнях и политике мы с ним вообще не говорили. Но за день до отъезда, 22 числа, старика в мастерской не оказалось. Я позвонил ему домой, мы попрощались. И вот… Под Пермью я, а он уже на небесах, в которые не очень-то и верил.

Он верил в любовь с первого взгляда и в живопись с натуры. Он говорил, что навыдумывался, наигрался в небылицы в театре, а живопись — вещь посерьёзней, построже и беспощадней, чем театральная декорация. Здесь он оставался подлинным всевидящим реалистом.

Сейчас, когда Степана Фёдоровича не стало, я вдруг задумался о глубинной связи его живописи с работой в театре. На первый взгляд там нет ничего общего. Но как-то он всё в себе совмещал? В живописи последних лет у Арефина почти исчез образ человека. Он работал только натюрморт — цветы и фрукты преимущественно. Очень редко — портрет. Наверно, устал от людей. А театр — это картинка из человеческих тел, костюмов, голосов и — в меньшей степени — лиц.

В натюрморте Степан Арефин не открывал никаких америк, он упивался цветом, краской, мазком — жизнью, одним словом. Он чувствовал её вкус. «Ты понюхай, надкуси, лизни, почувствуй запах пиона, сок лимона и так далее, иначе не напишешь натюрморта», — говаривал он, закусывая крохотную рюмку мякишем хлеба с рыбкой. Он знал толк не только в натюрморте, но и в еде как таковой. А я смеялся и говорил: «Степан Фёдорович, если я надкушу, то конец натюрморту, проглочу и не почувствую всех его прелестей».

Сейчас вот смотрю на его «Картошку», «Пасхальные яйца» и понимаю — ушёл мой последний учитель, за которым ещё надо гнаться. Он пошёл вперёд.

Владимир Старовойтов. «Иллюстрация к книге»

Владимир Старовойтов. «Иллюстрация к книге»

Владимир Старовойтов
Владивосток, 2006

Метки: , , , , ,
Рубрика: Колонка художника
Дата публикации:

Всего просмотров страницы: 3 315

  • Facebook
  • Добавить ВКонтакте заметку об этой странице
  • LiveJournal
  • Мой Мир
  • Одноклассники
  • Blogger
  • Twitter