У нас в Аниве через речку Лютогу был переброшен подвесной мост на стальных тросах и на трёх опорах. Рядом спасательная станция, для краткости — «спасалка». Работники спасалки по сезонам года развешивали разные предупреждающие знаки — вроде того, что «Нырять с моста запрещено, штраф 5 рублей», «Осторожно, на реке ледостав» (ледоход или вообще — сыро). подробно
Представляем вам заключительную порцию фантиков «Микки Маус и компания».
Представляем выставку авторских ювелирных украшений, сделанных мастерами-ювелирами города по эскизам Лилии Зинатулиной.
29 апреля 2006 года. Поезд Владивосток — Москва подъезжал уже к Перми, оставалось менее суток до Ярославского вокзала. Народ в вагоне привычно почёсывался, посапывал, посасывал курево по тамбурам. И я был с народом. Дремал на нижней полке с книжкой в зубах. И вдруг удар — звонок: моя Евгенишна звонит, бьёт в колокола — Степан Арефин умер — поминай! подробно
20 работ, нарисованных в благословенном месте в долине реки Муравейки, что в Анучинском районе Приморья. В сущности — несколько месяцев счастья. Художник рисует просто потому, что он художник, а счастье — это просто возможность всё это видеть. Время прошло, картины остались и живут своей жизнью в разных краях. И в этом весь смысл.
Жак Рапманд — австралийский автор, гость «Арт Владивостока». Уже не в первый раз выставляет свои работы на сайте, это его вторая персональная выставка, первая состоялась в июле 2010. Жак Рапманд продолжает работать в технике граффити. Но его техника синкретична, он использует трафареты, иллюстрации, наклейки, рисует от руки, на стенах и на холстах аэрозолью. Также на этой выставке представлены, возможно, более традиционные по сравнению с граффити, работы тушью на бумаге.
Эта выставка — собрание 20 работ. И работы эти связаны едиными мотивами, как нитями. Например, мотивом превращения, в духе «Превращения» Франца Кафки, если посмотреть на работу «Человек-насекомое» («Insect men»). Напомню, что в новелле Франца Кафки главный герой внезапно и без объяснения причины превращается в насекомое. Человек и животное в работах Жака Рапманда не противопоставлены, они взаимодействуют с разной долей включения. Автор как будто пытается найти грань, и ответить на вопрос: «Что же есть настоящий человек»? Животные в работах Жака Рапманда становятся антропоморфными, а люди носят головы животных, как маску, которая и олицетворяет их сущность. Обман и иллюзорность образов, автор играет со зрителем, совмещая красоту с уродством, живое тело с черепом, т. е. жизнь и смерть в одном флаконе. Всё может быть подвергнуто метаморфозе. Живое легко может стать мёртвым и наоборот. Так, например, в работе «Медсестры в катафалке» («Nurses in hearses») живое подвергается распаду, и лицо превращается в череп, а в работе «Стегозавр» («Stegosaurus») появляется давно вымершее животное. Работы художника полны эффекта неожиданности, рассчитанного на зрительское восприятие. Об этом говорит как содержание, то, о чём работы, так и форма, то, как работы сделаны. Цветовое воплощение, связанно с контрастным и агрессивным колоритом, а также названия — короткие, хлёсткие, с игрой слов. Они уже наталкивают зрителя на нужную траекторию мысли о картине. Так, например, название «Trick or meat», аллюзия на известное хэллоуинское «trick-or-treat». Напомню, что с этой щуточной угрозой дети в холодную октябрьскую ночь Хэллоуина стучат в двери и требуют угощения. Литературно эту фразу переводят: «Откупись, а то заколдую» или «Кошелёк или жизнь». Буквально слово «trick» означает проказу или злую шутку, вред хозяину или его имуществу, если он не откупится, не даст угощения — «treat». В картине Жака Рапманда «treat», заменено на созвучное «meat» — «мясо». Два звука, но смысл меняется кардинально, и автор сразу напоминает зрителю, что не хлебом единым сыт человек, не только материальные ценности должны составлять жизнь человека. Человек на картине уже не ребёнок, который просит и ему дают, он повзрослел. У него уже достаточно еды, но он продолжает просить, бессмысленное накопление для бессмысленного перенасыщения. Человек уже не человек, вместо хэллоинского костюма он одел себя в пищевой пакет, он сам как продукт с функцией потребления. Вот вам и ещё одно превращение.
Работы Жака Рапманда многоплановы, с одной стороны, это просто декорирование экстерьера, украшение пространства. Но, с другой стороны, его работы не полны пасторальных картинок, в них есть философский пласт. И понимание идей его работ приходит яркой быстрой вспышкой, которая потом длительно обдумывается умом и сердцем.
Не стань я художником, я с увлечением занялся бы сравнительным языкознанием и сравнительными религиями. Эти две области дают нам представление об истоках человеческого самосознания, о том, как человек обозначал предметы, живые существа, понятия и образы богов и всех сил, существующих в знакомом ему мире. Слова, понятия и религии не знали твёрдых границ, влияли друг на друга, менялись и создали ярчайшую мозаику, которую мы называем культурами разных стран и народов. подробно
Камчатка — удивительное, почти сказочное место. Край снегов, гейзеров, вулканов, в том числе и действующих, гор и морских котиков. Где ещё в России можно найти подобное? Место уникально и в мировом масштабе. О Камчатке пишут давно и много. Вот, например С.П. Крашенинников в «Описании земли Камчатки». Эта книга не оставила равнодушным «солнце русской поэзии» — Александра Сергеевича Пушкина, который составил «Заметки при чтении “Описания земли Камчатки С.П. Крашенинникова”». Но не только писателей и геологов волновала и по-прежнему волнует Камчатка, её удивительный ландшафт не оставляет равнодушными и художников. Владимир Позигун — известный приморский художник предлагает вниманию серию графических пейзажей Камчатки. Творческое сознание всегда восприимчиво к красоте, которой в камчатской земле предостаточно. Уникальные флора и фауна, рельеф, снега, вдохновляющие своей белизной, как и чистая бумага, на которой художник оставил свои впечатления. И монохромность работ ассоциативно подчеркивает связь с зимним периодом. Вулканы, привлекающие своим величием и вызывающие почти первобытный страх, это напоминание о мощи природы. В этих работах зритель чувствует величие природы, на фоне которой человек всегда мал. Маленькие домики, затерявшиеся в гористой местности.
Но выставка посвящена не только Камчатке. Её вторая часть — это работы с изображением маяков Приморья. Маяк является символом надежды и связи. В контексте выставки это особенно актуально, ибо маяк в отличие от камчатского вулкана — изобретение цивилизации. Маяк — это символ связи между цивилизацией и природой, которая может быть сурова, равнодушна и непредсказуема. И человек как часть природы должен быть с ней, а не против неё.
Камчатка в работах Владимира Позигуна предстала тем местом, где человек может побыть наедине с собой, осознать себя частью природы, огромного мира и вселенной.
Название выставки родилось от буквального следования событиям художественной жизни Приморского края последнего десятилетия: для художников Владивостока и Уссурийска Китай стал хорошо знакомым, близким, отвечающим творческой потребности в интересной и самобытной натуре местом.
Каждый из четырёх участников выставки — Лидия Козьмина, Олег Подскочин, Евгений Макеев, Евгений Пихтовников — побывали в городах и провинциях Китая не единожды: с выставками, в творческих поездках, в качестве преподавателей художественных вузов. Это хорошо иллюстрирует общую ситуацию, в которой русское искусство является предметом всестороннего интереса.
Сегодня он у соседей без преувеличения огромный. Существует Музей русского искусства в Харбине, открываются частные галереи, популяризирующие русскую живопись, выпускаются солидные художественные альбомы, посвящённые русским художникам. Десятки произведений современных живописцев российского Дальнего Востока «уезжают» в Китай. Российские галеристы и художники — постоянные участники международных выставок и арт-ярмарок в Пекине, Шанхае, Харбине и др. Впрочем, эту тему невозможно трактовать исключительно с позиций современного арт-рынка.
Интерес к масляной живописи, нетрадиционной для китайского искусства технике, возник ещё в 18 веке, благодаря русским художникам, оказавшимся в Китае. Не имевшие конкретных просвещенческих задач, они организовывали выставки и студии, в которых обучали желающих живописи и рисунку, основываясь на классической русской традиции.
ХХ век стал переломным: обучавшиеся в соответствии с программой «Учиться у СССР» в художественных вузах Москвы и Санкт-Петербурга (Ленинграда) студенты по возвращении на родину устраивали выставки, творческие отчёты, приходили преподавать в школы и вузы, прививая новому поколению искреннюю любовь к русскому искусству.
Справедливости ради следует сказать, что обогащение стало взаимным. Китай оказался художественным космосом, упорядоченным в соответствии с совершенно иными законами, нежели западно-европейская традиция, которой следует Россия. Несколько лет назад в одном из своих интервью перед отъездом на семестр в Чаньчуньскую художественную школу Евгений Макеев говорил: «… мне очень интересно узнать настоящий — нетуристический Китай, искусство. Я видел, как они, обмокнув кисть в воду, пишут на асфальте. Через минуту все это высыхает и исчезает. Важен процесс…»
О своих первых впечатлениях о Китае говорит Лидия Козьмина: «Там я впервые увидела каллиграфию. Иной подход к пространству, тушь и кисти в качестве инструментов и материала, рисовая бумага — чудесные тонкие вещи, отражающие отношение восточного художника к внешнему миру. Культура Китая — это кладезь сюжетов…».
Настоящая выставка – интересный творческий результат. Часть работ, вошедших в экспозицию, — написаны в китайской деревне на воде Чжоу Чжуан летом 2010 года, где побывала на этюдах группа приморских художников. Водная гладь, окутанная горячим маревом августа, мостики через каналы, дворики с обязательными красными фонариками живо запечатлены в серии этюдов маслом. Китайская Венеция (так поэтически называют деревню Чжоу Чжуан) получилась по-европейски живописной, легкой, праздничной.
Другая часть выставки — работы Евгения Макеева, Лидии Козьминой и Олега Подскочина: натюрморты со шкатулкой, фруктами, философское полотно из серии, связанной с увлечением идеями конфуцианского учения. Они написаны под влиянием глубинного ощущения культуры другой страны, волею обстоятельств оказавшейся для Приморья самым ближним соседом, культуры, интонациями которой человек проникается исподволь, сохраняя свой голос.
За несколько дней до первого отъезда Андрея Камалова в Китай я заскочил к нему в мастерскую, на Светланскую, 7, туда, где они с Мишей Павиным обитали уже лет 15. Забегаешь по рассохшимся и громыхающим ступеням старой лестницы на чердак — налево Мишина студия, направо — Андрея. подробно