С 8 по 18 октября в музее современного искусства «Артэтаж» проходила выставка арт-проекта «Freezelight.ru». Арт-проект состоит из двух человек — Артёма Долгополова и Романа Пальченкова (Москва). В России, они стали основателями фризлайт-движения, которое на данный момент насчитывает более 150 тысяч участников. Также в эти дни прошло несколько мастер-классов, рассказывающих о технике создания работ.
В августе 2010 года группа приморских художников побывала в Чжоу Чжуан (Zhou Zhuang) — деревне на воде, ещё её называют китайской Венецией. Там художники писали этюды, которые мы покажем позже, а сейчас фоторепортаж.
25 октября Валерий Геннадьевич Ненаживин отмечает свое семидесятилетие. К этому событию приурочена выставка, в которой представлены работы созданные с 1999 по 2009 годы. В эти дни Валерий Геннадьевич получит множество поздравлений, к ним присоединяемся и мы.
Мне, несомненно, повезло. Много лет назад судьба преподнесла подарок — знакомство с человеком талантливым, ярким, при этом, не раздувающим щеки от своей значимости. Открытый, задушевный, потрясающе дружелюбный Валерий Ненаживин — автор десятков, сотен уникальных скульптурных и графических работ. Неутомимый труженик, Настоящий — во всем и всегда.
— Ни с чем несравнимое чувство, когда берёшь чистый лист, карандаш и делаешь первые линии, первые движения, которые повторяют на бумаге твоё внутреннее состояние, — так описывает начало создания своих работ скульптор и художник, одним словом, мастер Валерий Ненаживин.
Рисунок с натуры неповторим, как восход солнца, убеждён Валерий Геннадьевич. Ведь каждый раз происходит чувство открытия.
— Из хаоса линий рождается то, чего раньше до тебя не было. И вот уже проглядывают узнаваемые черты. Ведь каждую свою будущую работу я сначала вижу во сне. Это потом приходят муки творчества, когда отвергаешь найденное, казалось бы законченное. В этом поиске иногда рождается главное, ради чего ты сделал первый шаг.
Не так часто дети идут по стопам родителей. Между тем, обе дочери Валерия стали художниками — самобытными, талантливыми.
— Мне запомнилось, когда шестилетняя дочь Оля расписывала со мной вместе стену в детском саду. Эта картина по тем временам, была обязательным условием приема дочери художника в детский сад. Оля рисовала травку и цветочки. Первая наша с дочкой совместная работа. Гулять с девчонками было для меня удовольствием: младшую Иришку усаживал «на горбушку», старшую Олю брал за руку. И девочки непременно пели. Точнее, орали. Я начинал: «Расцветали яблони и груши...» А уж они звонко подхватывали, да так, что всё в округе головы сворачивали. Когда у меня ещё не было мастерской, мои девочки крутились рядом. Я не стремился преподавать им академическую школу. От неё потом очень сложно отойти. Каждая открыла для себя вой мир, свою живописную манеру. А вот уже внуки Лера и Ваня растут, не проявляя серьезного интереса к художеству. Дочери решили, что если у детей нет явной тяги, то и не стоит настаивать на продолжении династии. Как это ни грустно, но наш труд сегодня мало востребован. И что с того? Ведь ни я, ни мои дочери — мы не мыслим жизни без творчества. Из этой упряжки так просто не выпрыгнешь. Хотя и слишком тяжек этот хлеб. Для меня творчество- это свобода. А она дорогого стоит. Но я полагал, что талантливые, молодые, они не будут обременены думой о хлебе насущном. Прежде для художников не было проблем заработать, оформив стенд, серию плакатов... И ты свободен для творчества, которое не терпит суеты. Но времена поменялись. И далеко не каждый художник может себе позволить быть свободным. Но, глядя на работы Иры и Оли, могу сказать, что родительская любовь не застит мне глаза. Два неординарно мыслящих талантливых художника, способных заявить свое творческое «я» — Ольга Ненаживина и Ирина Ненаживина. Наша совместная с дочерьми выставка, думаю, была тому подтверждением.
Жаль, что я не владею хиромантией. Иначе непременно разглядела бы на натруженной ладони Валерия счастливую линию судьбы, что соединила его с музой по имени Нина. Наверное, было в их жизни всякое. Великий труд — разделить судьбу с творческой личностью, жить на волне его взлетов, сдерживать безрассудство, разделять радость свершений, поддерживать в минуты разочарования, вселять уверенность. При этом варить борщи и жарить картошку, квасить капусту, накрывать столы. Быть первым и беспристрастным ценителем новых работ, переплетчицей поэтических сборников опальных поэтов, запрещённых в дурное время. Любящая терпеливая, умеющая скрасить своей солнечной улыбкой любые невзгоды. Всё это — Нина. Не просто жена и мать. Чудная женщина, настоящая муза.
Валерий Ненаживин в душе — поэт. Однажды я стала свидетельницей рождения его «Гимна солнцу». В разгар лета мы семьями отдыхали в живописнейшей бухте. Ранним утром я проснулась в своей палатке от непонятного говора. Высунула нос на белый свет и замерла, боясь потревожить таинство обряда, которое совершал Валерий, стоя один на берегу моря: «Ну, здравствуй, солнце, чудо неповторимое...» Он разговаривал со светилом, как с великим, непревзойденным художником, единственным обладателем божественной палитры, находя удивительные слова, полные негромкого восхищения и благодарности...
Валерий Геннадьевич любит говорить о природе, о прелестях деревенской жизни. Мечталось ему когда-то на веки вечные поселиться в Николаевке. Чтобы утром вода из колодца зубы ломила, запах трав наполнял грудь, босыми ногами по росистой траве прогуляться до пасеки. Чтобы дети и внуки жили окнами в лес и поле. И ведь уехал! И многое из задуманного состоялось. Впрочем, у этой истории не получилось оптимистичного продолжения. Попытка построить в деревне «свою Утопию» разбилась о невозможность реализации своих замыслов. Ещё какое-то время хранительницей того очага была его мама. Но вскоре и она вернулась к городской жизни.
— Мой дед часто повторял, что нет ничего прекрасней, как сидеть зимой на завалинке и, глядя в белоснежные дали, размышлять о премудростях жизни. Я и сам испытал на себе магическое свойство белого пространства. Как-то зимой в деревне привалился к стожку ясным белым днем и обомлел. Пронзительной белизны снег слился с небом, стирая привычные представления о перспективе, объеме, контурах предметов. Мне показалось, что зрение приобрело способность панорамного обзора. И этому потрясающему видению не было конца.
Вообще к деревне у Ненаживина особое чувство. И дело тут не в деревенском детстве, которое, безусловно, оставило свой след в душе. Особый уклад жизни и мыслей, поступков, да целой философии! «Запомни, Валера, мужик устроен таким образом: если ему подставят шило, он на его острие вспашет, посеет, сожнёт, и ещё прокормит того засранца, который подставил ему это шило», — говаривал дед Валерия Сергей Фомич Сивых.
— Музыка может воодушевить на творчество, или это параллельный мир, который вы воспринимаете обособленно? — спрашиваю Валерия.
— Не знаю, поверишь ли, но я сочиняю музыку... лежа в постели. Это накатывает неожиданно, почти осязаемо. Мне не дано записать её нотами, нет такого оркестра, который однажды исполнит её, но она звучит во мне.
При этом Валерий Ненаживин не испытывает потребности подогревать творческий потенциал прослушиванием классики. Органную музыку Баха слушает под настроение, любит скрипичные концерты в исполнении Виктора Пикайзена. Когда открыл для себя музыку Альфреда Шнитке и Софьи Губайдуллиной — испытал настоящее потрясение. «Эта музыка первозданна, как мир», — определили для себя. Не случайно ему нравится звук, извлекаемый из чукотского музыкального инструмента — варгана. В нем слышится и завывание пурги, и посвист бича над оленьей упряжкой, и скрип полозьев. Музыка бесконечного пространства...
Валерий считает себя верующим человеком, но избегает долгих разговоров на эту тему.
«Религия даёт возможность человеку вспомнить, что он ЧЕЛОВЕК — для меня это главное. Остальное же полно противоречий. И одно из главных: Бог создал человека по образу своему и подобию. И в то же время одна из заповедей гласит — смири гордыню... Как же её смирить человеку, если он — подобен Богу?.. И разве не проявление гордыни, великого греха в том, что прежний Патриарх всея Руси Алексий так и не пожелал встречи с Папой Римским?!»
Господи, сказал я по ошибке
(сам того не думая сказать),
Божье имя, как большая птица,
вылетело из моей груди...
Впереди густой туман клубится и
большая клетка позади...
Классик современности писатель Андрей Битов познакомился с Валерием Ненаживиным в 1987 году. Уже в фамилии скульптора он услышал удивительные совпадения с человеческой сутью: НЕНАЖИВИН. Не способный нажиться за чей-то счёт, или: сколько бы не прожил — не наживётся, так много дел себе отмерил... В книге «Пятое измерение» Битов так описал встречу в мастерской скульптора, где его буквально покорила статуя опального поэта: «Здесь, в тесном дворике, в толпе » пограничников" и горнистов, я видел подлинного Мандельштама, предсмертно вытянувшегося к квадратику неба. Горда, по-птичьи задрав свою птичью голову, поднеся руку к задыхающемуся, замолкающему горлу. То самое пальто, те самые чуни... Он успевал сказать нам свое последнее «прости». Невыносимо... Памятник был поставлен у себя и для себя. Скульптор не совершил античной ошибки Пигмалиона: он вылепил человека, а не статую«. На книге автор сделал дарственную надпись: «Валерию Ненаживину, поймавшему переход из жизни в смерть, из смерти в жизнь — в одном скульптурном мгновении»
Дружба скульптора и писателя продолжалась несколько лет. Их встречи были полны удивительных разговоров, свидетели которых готовы причислить себя к счастливцам, соприкоснувшимся с великими мира сего. Сами же они так о себе не думали. Просто им повезло встретиться по жизни, проникнуться творчеством друг друга и стихами любимых ими поэтов — Осипа Мандельштама и Иосифа Бродского. Творчеству последнего Валерий Ненаживин однажды посвятил свою выставку «Читая Бродского», полную пронзительных образов.
Каждый новый день Валерий Геннадьевич начинает с белого листа бумаги и тонко очиненного карандаша. Чтобы вновь из хаоса сотворить чудо.
С художником Владимиром Викторовичем Кибальчичем я познакомился в 1965-ом году в Мексике. Сейчас имя этого художника хорошо известно русским людям, интересующимся искусством. В 2002-ом году Кибальчич был избран почётным членом Российской Академии Художеств. Кибальчич — или Влади, как подписывает он свои картины — знаменитый художник не только Мексики, но и всей Латинской Америки. Он — кавалер ордена изящных искусств и словесности Франции, где он в своё время учился и часто жил. Но тогда, в 1965-ом году, в разгар Холодной войны, его имя вряд ли появлялось на страницах советской прессы. Да и сейчас, я думаю, далеко не все знакомы с творчеством этого выдающегося живописца, графика, и монументалиста. Приведу сначала краткие биографические данные о нём, а потом расскажу о моих с ним встречах. подробно
Прожив здесь всю жизнь, не припомню человека, который бы остался равнодушен к Владивостоку. Конечно, это и у художников, особенно, у наших! Пейзажи, портреты и разные состояния всех местных атмосфер, вплоть до абстракций — есть дань городу и его среде. Десятками лет, а уже полтора столетия, все это отображается, имеет восклицание на многочисленных выставках, в том числе и международных, движется в соответствии со временем. Число художников растет...
Без этого замечательного места, талантливых людей и присущей всему времени истории ничего бы и не было. Ясно становится следующее — Владивосток не померкнет в небытие, произойдет скорее обратное! Уже сейчас мы видим, как облик города меняется. И вот глядишь, следом за Гонконгом, Рио-де-Жайнеро, Сан-Франциско, с которыми давно пытаются сравнивать Владивосток, действительно, наш город встанет вместе в общий ряд притягательных мегаполисов мира.
В августе в выставочном зале Союза художников прошла молодёжная выставка. На выставке были представлены живописные работы, в том числе дипломные работы выпускников ДВГАИ этого года, и работы представляющие декоративно-прикладное искусство.
«Из краёв Владивостока» — под этим названием открылась 19-го августа 2010 года в галерее Мими Ферцт в Нью-Йорке выставка графики и живописи молодой художницы Ольги Ненаживиной, дочери известного скульптора Валерия Ненаживина и, естественно, жительницы Владивостока. В течение нескольких лет Ольга Ненаживина успешно работает в Нью-Йорке, городе, который американцы считают центром мирового искусства.
Прежде чем дать характеристику творчества этой замечательной художницы, сделаю небольшую историческую справку: с того времени, когда Пётр Великий «прорубил окно в Европу», русское общество разделилось на две группы. Одна приветствовала это сближение с Западом, другая противилась ему. В девятнадцатом веке они получили названия западников и славянофилов. Впоследствии появилась ещё одна группа, именовавшая себя евразийцами. Члены её считали Россию страной, принадлежащей и Западу и Востоку, своего рода мостом между ними. Мне кажется, что именно с такой евразийской точки зрения и следует рассматривать творчество Ольги Нанаживиной.
Но что же такое Запад и Восток в искусстве? Какие элементы того и другого вошли в её искусство? Сознательно делая большие упрощения, позволю себе сказать следующее: западная реалистическая живопись последних пятисот лет дала нам перспективу, иллюзию пространства и игру света и тени. Этим, однако, она уменьшила, а иногда и уничтожила, основной элемент изобразительного искусства — Линию... Перефразируя Книгу Бытия, можно сказать, что в начале всего была Линия, и она была от Бога и она стала Богом, то есть основой изобразительного искусства. Эту Линию сохранило искусство Востока, не поддавшееся искушению иллюзорности и сохранив плоскостное изображение окружающего мира. Неудивительно, поэтому, что западные художники конца 19-го века, «устав» от иллюзорного реализма, обратились к искусству не-европейских народов, в первую очередь к искусству Востока... Так появились в Европе увлечения сначала китайским, а потом японским искусством, «шинуази» и «жапонизм»...
Графика и живопись Ольги Ненаживиной целиком основаны на этих первичных и фундаментальных традициях Линии и Плоскости. Надо добавить, что Линия на Востоке — это не только контур, обрисовывающий предмет, она имеет свою «жизнь», то есть свою красоту и экспрессивность вне зависимости от изображаемого ею предмета.
Это прекрасно знает и чувствует Ольга Ненаживина. Обладая безупречным вкусом и формальным воображением, она создаёт сложные композиции, в которых содержание и форма представляют собой единое целое. Наиболее сильно в её творчестве влияние японской графики и цветной гравюры. Объясняется это не только близостью Владивостока к Стране восходящего солнца... Вспомним, что графика «Мира искусства» немало взяла от Обри Бердслея, блестящего английского рисовальщика, знакомого с искусством Японии, знавшего, что такое Линия и создавшего свой орнаментальный стиль... Иными словами, японское влияние шло не только через Сибирь, но, попав на Запад, и из Европы. Поэтому японский стиль в творчестве Ольги Ненаживиной имеет ещё и западные и даже славянские оттенки... Так, например, большое полотно под названием «Снег» изображает группу чисто японских фигур, одетых в японские одежды. Однако, их позы, то, что мы называем теперь «языком тела» для меня лично обладают какой-то византийской монументальностью. Восток для нас — не только Китай и Япония, но и Византия и даже Персия, то есть Ислам.
Если говорить о содержании работ художницы, то ключём могут быть их названия, например «В поисках пути», «Весна», «Море», «Молодость», «Бегство», «Комедианты, захваченные врасплох ветром», «Играя со Зверем», «Радость», «Море, берег и взгляд на Восток» (Перевод с английского мой, С.Г.). Символика этих работ может быть воспринята чисто индивидуально и описывать их в деталях не представляется нужным.
Все графические работы Ольги Ненаживиной исполняются японской тушью пером и кистью на бумаге, живописные — на полотне красками акрилик. Гамма их очень ограниченная, вариации чёрных и серых тонов с добавлением нескольких цветов, главным образом красного. Эта сдержанность в цвете делает живопись художницы естественным продолжением её графического мироощущения... На одной работе я хочу в особенности остановиться. Это — автопортрет художницы на ярко красном фоне. Он висит в самом начале выставки и как бы определяет её смысл. Называется он «Моя парти». Сорва «парти» в английском языке имеет два значения. Одно — это политическая партия, то есть содружество единомышленников. Другое — весёлое торжество, приуроченное к празднику, Дню рождения, Рождеству и так далее. «Парти» может быть просто радостной встречей друзей в доме устроителя. Что же мы видим на автопортрете Ольги Ненаживиной? Подперев лицо ладонями обеих рук, художница смотрит в небо. Лицо её бело и напоминает мима, пожалуй, Марселя Марсо или Жана-Луи Барро. Её головной убор представляет собой нечто вроде ладьи, в которой мы видим фигуры японских актёров (театр Кабуки?). все они — её друзья, которых она пригласила отпраздновать свою любовь к японской культуре.
Так, во всяком случае, можно истолковать этот автопортрет. Но он, если вдуматься, может иметь и более глубокий смысл, а именно: изобразительное искусство, подобно немой пантомиме, есть представление образов. Они символизируют челевеческие устремления и чувства.
Вспомним тут известные слова Шекспира, сказанные персонажем одной из его пьес (цитирую по памяти) — «Вся наша жизнь есть сцена и мы на ней актеры, у нас есть наши выходы и уходы и в течении жизни мы исполняем разные роли». Таким образом, мы можем сказать, что Ольга Ненаживина приглашает нас в театр, где на сцене представлена жизнь, увиденная глазами русской художницы, стоящей на грани Запада и Востока и смотрящей на неё с евразийской точки зрения. В целом выставка производит прекрасное впечатление своей изысканностью, красотой образов и интригующим символизмом.
В заключении хочу высказать несколько чисто личных соображений: наша западноевропейская цивилизация находится, как известно, в переходном состоянии. В неё, в результате глобализации, вливаются культуры Третьего мира. Из них влияние японской эстетики можно считать наиболее благотворным. В этом смысле творчество Ольги Ненаживиной можно считать указателем правильного пути, по которому может пойти искусство будущего — не по пути примитивизации и концептуализма с одной стороны и фотореализма — с другой, а путём эстетического восприятия окружающей нас действительности.
Дальневосточная государственная академия искусств приглашает вас посетить художественный салон, в котором вы можете приобрести оригинальные живописные работы и керамические изделия.
Дом, мастерская, собака, кошка с многочисленными детьми. Жена.
Звонит телефон, то мама, которой отмечают 90, то дочь с внучкой из Нью-Йорка.
Наверху мастерская младшей дочери, туда трудно забраться, но там постоянно кто-то суетится. Внук.
Его территория внизу, на первом этаже. Летом всегда открыто окно, двор как будто входит в комнату. Вокруг работы и работа. Он как всегда за столом, деревянная пепельница, лист бумаги. Мыслями, наверное, где-то в прошлом. Люди из детства, друзья, знакомые оттуда постоянно присутствуют в его рассказах. Ещё в них много иронии, много забавного и смешного.
Я спрошу у него сегодня — вам не хочется начать всё сначала сейчас?
Скорее всего он ответит «нет».
