Выставка к 140-летию со дня открытия порта Ниигата , Niigata City Art Museum, 2008
… На этой выставке живописными работами 1988, 1989 годов представлены только четверо художников* из группы «Штилъ»: Александр Ионченков, Ильяс Зинатулин, Виктор Серов и Сергей Симаков. Различные по характеру и стилю, эти картины остаются знаком единого времени. Это был период, когда никто из представленных авторов не задумывался особо над тем, кому обязан и что-то должен в своем творчестве, делал картины для себя, разделяя впечатления с друзьями, и подругами. Впрочем, они и сегодня не изменяют себе.
Приятно, что наш сосед по берегу Японского моря, город Ниигата, в рамках празднования юбилея своего города, связывает это знаменательное событие с выставкой, посвященной истории изобразительного искусства Владивостока. Это замечательно! Спасибо Вам, друзья! Для нас россиян, уникальная культура Японии, как и вся цивилизация Востока, есть подлинный духовный материк — великий и притягательный.
Из каталога выставки 2008 года
* Музей Артэтаж, по замыслу и выбору японских кураторов, представлял на выставке фрагменты современного искусства Владивостока. Михаил Павин, свои фотографии представлял персонально. Большую площадь в экспозиции занимали материалы истории культуры с экспонатами из различных музейных и частных фондов Японии, а так же Музея им. В.К. Арсеньева и Приморской государственной картинной галереи.
Пользуясь случаем, здесь, на сайте «Арт Владивосток», ещё раз хочется передать искренние слова благодарности в адрес организаторов этой выставки:
главному хранителю Художественного музея города Ниигата, куратору выставки господину Hitoyasu Kimura;
директору Художественного музея Ниигаты господину Fram Kitagawa;
мэру Ниигаты господину Shinoda Akira;
менеджеру Компании Nippon Express господину Hirokazu Takahashi;
генеральному директору International Relations Foundation господину Сапрыкину В.Г.
Добавлю, что по окончании проекта «Урадзио» (так по-японски звучит Владивосток), осенью 2008 года, я с каталогом зашёл в наше городское управление культуры и предложил администрации ответную городу-побратиму выставку к 150-летию Владивостока. Там, даже не дёрнулись…
Александр Городний,
директор музея Артэтаж,
июль 2011 года
Фотографии предоставлены Александром Городним и Михаилом Павиным.
Выставка с лаконичным названием «Рисунок» — первая часть трёхчастной персональной он-лайн выставки Евгения Макеева. В настоящее время это один из самых интересных и творчески состоятельных художников Владивостока, работы которого вошли в коллекции музеев России и зарубежья.
Его живопись и графика узнаваемы по особому колориту, глубине замысла и подчас непредсказуемому ракурсу, то есть углу зрения, которым он выделяет из повседневности события, ложащиеся на холст или бумагу. Его работы трудно назвать сюжетными, хотя формальное действие часто присутствует. Однако это не то внешнее действие, которое, развиваясь, приводит к некоему результату. Скорее, это действие суть внутренняя работа художника, движение души и мысли, изменчивое ощущение мира, оказывающиеся в сумме содержанием полотен и листов.
Евгений Макеев — автор регулярных персональных выставок и постоянный участник коллективных, по которым можно не только определить его место в отряде коллег по кисти, но и обнаружить этапы творческой жизни, начавшейся в 1980-е — годы неоднозначные и сложно поддающиеся оценке в новейшей истории искусства (не только отечественного, но и зарубежного, поскольку именно восьмидесятники — и Евгений Макеев в их числе — сделали прорыв в зарубежье).
Участник молодёжного объединения «Штиль», основанного на чётко сформулированном манифесте художественного поиска и творческой состоятельности, Евгений был в числе тех, кто принёс славу (не побоимся громкого слова) приморскому искусству: выставки «Неизвестная Россия» (Джерси-сити, США), «Дети перестройки» (Нью-Йорк, США), «Три художника из России» (Пусан, Южная Корея) и другие сегодня могут считаться этапными и персонально для художника, и для Приморья, прочно вошедшего в мировой художественный контекст.
В последующие двадцать лет уместились несколько десятков выставок, преподавание в Владивостокском художественном училище, художественных вузах КНР, заведование кафедрой живописи в Дальневосточной академии искусств. В этой ситуации, казалось бы, уместно выстроить некую ретроспективу творчества. Однако хронологический подход, скорее всего, обеднил бы идею показать зрителю разные грани одного художественного явления, о котором подробно напишем в итоговой публикации.
Итак, первая часть — рисунок. Искусство рисунка, как самостоятельной области творчества, можно назвать относительно молодым (если учитывать, что «возраст» изобразительного искусства вообще равен возрасту человека разумного): средневековье было практически не знакомо с рисунком, который выполнял сугубо служебную функцию предварительного контура в книжной иллюстрации и фресковой росписи. Синопии (подготовительный рисунок к фреске непосредственно на стене), сколь точной и искусной ни была рука мастера, покрывали следующем слоем штукатурки и закрашивали, не оставляя зрителю возможности проникнуть в творческую мастерскую живописца.
Однако, уже в следующем, 15-м, век появляется ряд блестящих мастеров рисунка. Поллайоло, Мантенья, Боттичелли и другие художники сознательно относятся к рисунку, как к основе и краеугольному компоненту в живописи. Графические эскизы, зарисовки с натуры, фрагменты человеческого тела, попытки передать его движения, пропорции и ракурсы, взгляд, детали одежды — всё становится лабораторией, без которой немыслим настоящий художник. Сегодня рисунок — обязательная часть образовательной программы в художественном учебном заведении и свидетельство творческой состоятельности мастера одновременно.
Рисунок Макеева называют блистательным. «Рисунок есть всегда», — кратко формулирует Евгений. В начале обучения особые интерес и внимание к карандашу, позже появились мягкие материалы, тушь. Учебные постановки, фрагменты предметов, кисти рук (гением Да Винчи, тончайшего знатока анатомии, положенные в основу обязательного упражнения) — без рисунка, который становился и законченным произведением, и предварительным эскизом к последующей работе в другом материале, невозможно творчество Евгения Макеева. Красноречивым свидетельством этой данности является его признание: «Рисунок мне доставляет физическое удовольствие». Многочисленные альбомчики, в которых Евгений зарисовывает всё, что попадается на пути: и в поездке, своеобразно «фотографируя» окружающий мир и впечатления, и в обыденной жизни, когда рука, держащая карандаш, движется по бумаге в унисон мысли. И тогда это движение действительно оказывается частью физического существования художника.
Есть у того признания и ещё один смысл: место проживания с его восточным, как ни крути, оттенком во всех смыслах оказалось созвучным внутреннему строю художника. В одном из своих эссе Александр Лобычев назвал Евгения художником Побережья, заостряя внимание на том, что не следует рассматривать эти слова в сугубо географическом аспекте, но в творческом. Именно так: в одном из своих интервью Евгений делился впечатлениями от Китая, который, будучи преподавателем художественных дисциплин, воспринимал не как турист, стремящийся к массе впечатлений, но как художник, чуткий к каждой мелочи. Однажды он наблюдал как китаец кистью, смоченной в воде, ведет замысловатую линию по асфальту. Влага высыхает, рисунок исчезает. Но невидимая линия продолжает жить в едином Космосе, где каждой вещи есть свое место. И этот порядок — основа всего сущего.
Отношение к плоскости листа как к пространству, которое живёт в соответствии с определенными законами, Евгений Макеев прививает своим студентам. Если линия разделила это пространство, она же должна объединить его. Первое же прикосновение к листу — это то, что останется потом. Следовательно, не должно быть ничего случайного.
Возвращаясь к выставке рисунка, представленного сегодня, следует оговориться, что соблюдён некий жанровый подход, в основном представлен портрет. В экспозицию не вошли наброски, штудии, так называемые путевые заметки. Портретный жанр всегда занимал особе место в творчестве Евгения Макеева, поскольку в нём точнее, чем в других жанрах определяется сам художник. Модель оказывается его точным зеркалом, в котором отражаются эстетические и человеческие аспекты личности. Образ, точно найденный Иосифом Бродским в «Новых стансах к Августе» применительно к очень личной ситуации глубокого чувства к человеку, вырастает до философского обобщения, где Художник и Модель — части единого целого.
Ольга Зотова,
кандидат искусствоведения,
член Союза художников России,
доцент кафедры Издательского дела и полиграфии ДВФУ
Я живу в мастерской. Тысячи дней своей жизни я провожу один в небольшом и изрядно захламлённом, беспорядочно, бесстильно, случайно меблированном пространстве. Столы, стулья, подоконники, полки, подиумы, всякая мало-мальски горизонтальная плоскость — всё это поля сражений после битвы или сцены драм и комедий, которые ещё будут разыграны. Рулоны, кипы, клочья, листы и пачки бумаги. Стены, холсты, висящие на стенах, стоящие на мольберте, планшеты, рамы, картины в рамах и без рам. Краски в банках, коробках и ящиках, на полках, столах, на полу, карандаши и палочки древесного угля. Сотни мелких привычных предметов, мелочей, любимые орудия и жертвы моей экспансии.
Процесс
Часами я сижу неподвижно, пялясь на холст — белый, идеально загрунтованный, отшлифованный мелкой шкуркой. Мне кажется, что дом слегка подрагивает, а в белом грунте холста возникают какие-то линии и пятна. Да, там движутся тени, обретая всё более зримые очертания людей, коней, летящих птиц, виолончелей и контрабасов. Я безвольно в полудрёме сижу перед мольбертом. И только моё воображение рисует линии, членит холст, намечает планы. Наконец, наступает пора проявить волю. Начать работу, провести первую линию композиции.
Что это будет? Я не знаю. Линия, разделяющая Небо и Землю? Отделяющая свет от тьмы? Уносящаяся в дали или в выси?
Я не всегда могу заранее сказать это. Часто я отдаюсь интуиции, доверяюсь тому стихийному началу, которое движет птенцом, взламывающим скорлупу яйца.
Всё началось на VI владивостокской биеннале визуальных искусств в сентябре 2009 года. Произошло наше знакомство с Мицуко Такенаучи руководителем студии «Айкобо», которая уже почти 30 лет занимается реабилитацией инвалидов, через творчество. Госпоже Такенаучи понравилась наша выставка и она любезно пригласила нас на выставку в Токио. Сейчас, по прошествии времени, начинаешь понимать до какой степени нам повезло увидеть воочию отлаженный механизм того, чем мы начали заниматься в России. Эта встреча многое изменила в нашей работе и сделала эту работу эффективней.
Япония — страна куда хочется возвращаться снова и снова, поразило то, что та самая «доступная среда» для инвалидов, о которой у нас так любят говорить, начинается от трапа самолёта и не заканчивается уже нигде. Помимо обмена опытом у нас была шикарная культурная программа: экскурсии по Токио, чайная церемония, замок 16 века и музей керамики. Мы побывали у коллег керамистов и у людей для кого творчество просто хобби. Познакомились с мастерами кендо и узнали об искусстве изготовления кимоно. Также был самый знаменитый завод по производству сакэ и экскурсия на поле васаби. Было много встреч с прекрасными людьми, предлагаем и вам взглянуть на Японию нашими глазами.
P.S. Мы очень переживали когда на страну обрушилась трагедия в марте текущего года, но я искренне верю, что эта страна населённая прекрасными и сильными духом людьми возродится.
Геннадий Антропов,
директор автономной некоммерческой организации
«Содействие реабилитации и социальной адаптации инвалидов «Благое дело»
Во многих театрах мира наблюдается за последние годы тенденция модернизировать постановки классических пьес и опер. Действие в них переносится из предыдущих столетий в двадцатый век, соответственно меняются декорации и костюмы. Делается это в надежде, что такая модернизация привлечёт зрителей и поможет им лучше понять содержание данного театрального произведения. А может быть и для того, что бы шокировать публику и создать скандальный успех. подробно
Попав в детский сад, я очень быстро поняла, что все вокруг что-то страстно собирают, в смысле коллекционируют. Это были такие маленькие стеклянные квадратные плиточки-кубики — белые прозрачные мы называли «молочко», матовые, более ценные, потому что редкие, «сметанка». Самым шиком считались синие и лиловые , они блестели, внутри их были разноцветные крапинки, видела я такие всего несколько раз. Тогда казалось что они прекрасны и ценнее сокровища просто не бывает. Дети охотились за кубиками, выменивали их друг у друга, выигрывали, в общем жизнь коллекционеров била ключом. Я кубики пособирать не успела, потому что, да, мода на них проходила. Скорее всего это объяснялось тем, что большинству детей стало понятно где и откуда берутся сокровища. Горсти «сметанок» и «молочков» детишечки отковыривали от панельных домов. А то чего много, и каждый дурак может наковырять, сокровищем считаться не может, и нет смысла это собирать. Такой урок я получила в четыре года. Ещё много лет было для меня тайной происхождение особо редких экземпляров, пока я не встретила их в отделке гигантской головы Нептуна из городского парка. Голова нашего Нептуна была покрыта красивой мозаикой, красивого синего цвета, теперь, правда, кажется, её покрасили.
Вскоре всех охватила новая мания — фантики. Фантики собирали любые, главное чтобы они были редкие и красивые. Фантиками от советских конфет мы брезговали и все охотились за чем-то «ненашим», таким ярким, и, в тот момент казалось, сказочно красивым. У меня было много фантиков. Эта скромная коллекция почти всё что осталось с тех пор. С какого-то момента я бросила собирать всё подряд и сконцентрировалась только на этих! Мне всегда нравились забавные сюжеты на них, которые интересно смотреть и сейчас. Наверное, отдельного рассказа заслуживает детская страсть к Микки Маусу и компании.
Ещё сейчас, когда я уже взрослая, поражает как была разнообразна и насыщена наша детская жизнь. Сколько увлечений, дел, забот, приключений в ней было. Сколько разнообразных занятий и историй. Да, это можно назвать полноценной жизнью. И что самое интересное, взрослые совсем о ней не знали и почти в ней не участвовали. Это было каким-то параллельным измерением.
Кира Лукьянчук,
Координатор проекта «Арт Владивосток»
Это подборка городских пейзажей представляет собой несколько этюдов, сделанных в течение 2001—2004 годов, то есть тех лет, когда я вернулся во Владивосток и только-только начал осваиваться на Миллионке, и был восхищён любимым городом. Это центр, это кварталы между Светланской и Уткинской, Пограничной и Уборевича.
Страшно вспомнить, трудно поверить, невозможно представить, но когда-то давно не было фотоаппаратов в каждом доме. Зато была культура хождения в ателье. Фотографию многозначительно называли карточкой, фотографы гордо звались фотохудожниками, а в процессе съёмки была, уж если не магия, то, по крайней мере, мистическая ритуальность. Целое дело — собраться семьёй, с другом или подружкой, почему-то кажется, по одиночке не ходили, надеть красивое платье, причесаться не как всегда, и пойти в ателье. Там вас обязательно сажали в пространство подобное сцене, пьедесталу, часто сзади колосились пальмы, стремились ввысь горы, плескалась вода. Вас непременно обставляли не просто фонарями — осветительными приборами, от них становилось неудобно глазам, но вы терпели, ритуал всё ж таки. Казалось фотограф знает о вас больше, чем вы сами. Ему видней как вам лучше сесть, повернуться, обязательно держать спину, даже говорили куда смотреть. Вы безропотно повиновались, ритуал есть ритуал. Потом фотограф удалялся куда-то вглубь-темноту от вас, там стоял очень красивый аппарат, это вы замечали когда входили, с пьедестала, как положено, видно ничего не было. Обязательно вылетала птичка, как сейчас объяснить что это было? На этом для вас сеанс магии был окончен. Он продолжался уже без вас — плёнки сложно проявляли, печатали, и обязательно ретушировали. В итоге вы получали не только заветные карточки, но и негативы, несколько экземпляров в отдельном конверте.
Такие фотографии бережно вставляли в альбомы, их как-то кощунственно было удалить, да и в голову никому такое не приходило. В альбомах они становились семейными реликвиями. Не меньше!
Кира Лукьянчук,
координатор проекта «Арт Владивосток»
Представляем вам, ставшую уже традиционной, ежегодную подборку курсовых работ студентов кафедры графического дизайна ДВГТУ и, в этом году впервые представленную, подборку кафедры издательского дела и полиграфии ДВГУ. Как известно два этих старейших ВУЗа города объединены в одно целое. Пока не понятно что из этого получится, но есть надежда, что объединение позволит работать студентам и преподавателям более эффективно.
Ещё одно новшество — в этом году мы решили провести отбор и показать самые удачные, на наш взгляд, работы. Быть может это послужит ориентиром и задаст вектор движения для студентов.
Координаторы проекта
Плакаты
В обучении студентов на специальности графический дизайн большое место занимает работа над разнообразными видами плаката. Практически в каждом семестре 3-4 недели уходит на выполнение учебного задания по теме «Плакат». Какими качествами привлекателен плакат для художника, каково его место в ряду других изобразительных искусств? А в том, что плакат — это искусство уже никто не сомневается.
Плакат подобен метеору. Жизнь метеора недолговечна. Его не возможно детально рассмотреть. Он стремительно проносится по ночному небу, и редкий экземпляр становится экспонатом музея. Большинство бесследно сгорает оставляя после себя яркое и недолгое воспоминание. Так и плакат — это блистательный информационный предвестник события, размокнув под дождем, он заканчивает свой век под острым скребком дворника в мусорном баке и на свалке.
В этом и беда и преимущество плаката.
Беда его в том, что такой короткий век вызывает у зрителя (а порой и у самого художника), отношение к плакату, как к чему-то несерьезному, легкомысленному, как к способу добывания денег, далекого от творческих мук и терзаний: — вот это мастерская где я творю, а это Худфонд где я зарабатываю.
А преимущество плаката мне видится в том, что столь сжатые сроки от замысла идеи до её реализации, позволяют создавать художественные образы, отличающиеся лаконизмом, точностью, простотой технического исполнения и многими достоинствами, отвергаемыми или игнорируемыми другими видами изобразительного искусства.
Чем лаконичнее изображение, тем большая смысловая и эстетическая нагрузка отводится каждой отдельной детали. Зритель по этим фрагментам додумывает в своём сознании остальные детали образа. Он активно включается в совместное с автором «сотворчество», превращается в художника плаката. Такой подход делает обычным для плаката широкое употребление знаков и символов, несущих определённую смысловую нагрузку. В этом случае важна точность и выразительность знаков, не допускающая двоякого толкования, чтобы не исказить ассоциативные связи сюжета и не направить воображение зрителя совсем не по тому пути, который предполагается автором. Для формирования правильных ассоциаций требуется, чтобы некоторые аспекты (или фрагменты) изображения были достаточно известны зрителю, связывались с его личным опытом. Поэтому в плакате не грешно применять стереотипные знаки и символы, которые в обиходном представлении связываются с конкретными понятиями: сердце — любовь, паровоз — железная дорога (хотя паровозы уже мало кто видел), подъёмный кран — стройка и многие другие. Такие знаки-символы играют роль словесного комментария, поясняющего содержательность образа. Художнику нужно найти интересный художественный приём выражения таких символов, чтобы не опуститься для пошлых повторов и штампов.
Благодаря своему лаконизму, ассоциативности и знаковости, плакат обладает уникальным исходным свойством — способностью привлечь внимание зрителя и мгновенно раскрыть своё содержание. В этом с ним не сравнится никакое другое произведение искусства. Если такое свойство в плакате отсутствует, он просто не будет замечен, то есть не выполнит ту «метеорную» роль, ради которой он создавался. Поэтому ради привлечения внимания художник использует все доступные ему композиционные средства. Их общие черты: повышенная оригинальность, динамичность композиции, необычность формы, большая контрастность линий и цвета и т.д. Здесь важно в погоне за броскостью не перейти границы эстетических и моральных норм. К сожалению отсутствие моральных границ стало неприятной чертой рекламы и плаката последних десятилетий.
Сергей Палиенко,
заведущий кафедрой графического дизайна ДВФУ
Открытки
Цитата из учебного пособия, в котором краткий, уместившийся в несколько страниц, экскурс, посвящённый фотографике, пожалуй, наиболее уместна для сопровождения лаконичной выставки, участники которой — студенты 5 курса, обучающиеся по специальности «графический дизайн» в Институте массовых коммуникаций ДВФУ:
«Фотографика — понятие многозначное, им определяется и область творчества, и отдельное произведение, и соответствующее художественное средство. Фотографика основывается на синтезе фотографии, рисунка и текста. К фотографике относится любое произведение графического дизайна, будь то плакат или настенный календарь, упаковка или печатная реклама, листовка или буклет, если ведущую роль в их художественном решении играет изображение, полученное фотографическим путём».
В этот курс включены материалы, связанные с видами, жанрами и стилевыми направлениями фотографии. Фотографы первых профессиональных ателье в 19 веке стремительно вносили свой вклад в визуальное искусство. Изучая и в чём-то повторяя законы изобразительного искусства, выявляли возможности, присущие только фотографии. Пикториальное фото, абстрактная фотография, конструктивизм в фотографии, поп-арт, репортажная фотография, фотография в скрин-дизайне и текстиле — без усвоения достижений предшествующего времени, без изучения творческого наследия А. Карелина, К. Блосфельда, Моголи-Надя, А. Родченко, Э. Лисицкого, А. Картье Брессона, Р. Капы, Р. Аведона, Л. Кузнецовой и многих других мастеров внёсших свой вклад в историю мировой фотографии, а также приморских фотохудожников трудно определить отправную точку для собственных поисков.
Итог курса – контрольная работа «Авторская открытка», в основу которой легли фотоизображения, сделанные студентами.
Ольга Зотова,
кандидат искусствоведения,
доцент кафедры издательского дела и полиграфии ДВФУ
